Есть эпохи, которые обрываются
внезапно, превращаясь в тускнеющие картинки
прошлого... Где-то за ностальгической придумкой
остался и образ советского детства -с
предвоенных лет до конца 1950-х годов.
Настоящий герой
 Так случилось,
что именно слово (а не кинематограф, как во
взрослой моде) явственнее прочего повлияло на
облик советских детей, на их манеру поведения,
образ мыслей и выбор героя. Устная и письменная
речь была в СССР тем инструментом воздействия на
население, который облегчал властям разъяснение
очередных приказов и постановлений. Черные
тарелки репродукторов непрерывно вещали о
перевыполнении планов, борьбе за урожай и тому
подобном, но детские передачи были по-настоящему
занимательными: "Угадайка", "Клуб
знаменитых капитанов", "Театр у
микрофона".
Из всех видов искусств литературе выпала самая
странная роль в советской жизни. Имена писателей
были не менее популярны, чем имена киноартистов.
Встречи читателей с авторами обставлялись как
своеобразные праздники (например, "Неделя
детской книги"). На этой волне, среди разных по
своим художественным достоинствам сюжетов и
образов, возникла фигура писателя, почти
совпавшая с высокой романтикой и чистотой
помыслов своих персонажей.
Этот человек ушел служить в Красную Армию
подростком, в 16 лет командовал полком. Лучшие
книги он написал незадолго до своей гибели уже на
другой войне, и было ему всего 37 лет. Его короткие
и ясные тексты оказали влияние на несколько
поколений детей, обозначив те понятия, что
составляли содержание их жизни. Писатель Аркадий
Гайдар придумал детского рыцаря без страха и
упрека - "Тимура и его команду". Начиная со
звучного и непонятного имени, словно отсекающего
имена привычные и "буржуазные", Тимур
предстает перед читателями: "Высокий,
темноволосый мальчуган лет тринадцати. На нем
были черные легкие брюки и темно-синяя
безрукавка с вышитой красной звездой". Он
красив, элегантен, мужествен и справедлив. Все
его свершения происходят на узнаваемом фоне
дачной природы: "На стволах обклеванных
воробьями вишен блестела горячая смола. Крепко
пахло смородиной, ромашкой и полынью".
Писатель создал литературу-игру, в которую
самозабвенно погрузились дети, подражая своему
кумиру. В моду вошли мужская походка вразвалочку,
покровительственное отношение к девочкам, мечта
стать летчиком, осознание себя взрослым и
ответственным за все. Но самым острым чувством,
которое рождала эта литература-мистификация,
было ощущение счастья... Вот какими словами
заканчиваются "Голубая чашка" (1936 год) и
"Тимур и его команда" (1940 год): "А жизнь,
товарищи... была совсем хорошая!", "В глазах
Жени большое и ей самой непонятное счастье...",
"Я стою... я смотрю. Всем хорошо! Все спокойны.
Значит, и я спокоен тоже!"
 Мир детям
представлялся "тройственным ": семья, школа,
двор...
"Прием в комсомол". С.Григорьев, 1949г.
"Продавщица газированной воды". Фото
А.Брянова, 1955 г.
Такая общественная установка и мировосприятие
стали характерной чертой поколения, успевшего
попасть на войну, и тех, кто был еще слишком мал,
но душою остался на той войне. Но в 1950-е годы
скороспелые книжные новинки вытеснили прежние
литературные образцы.
Школьный вальс
Еще во время Отечественной войны руководство
страны стало менять свое отношение к символам и
именам эпохи "пережитков прошлого". Правда,
это носило ограниченный характер. Были учреждены
ордена Кутузова и Суворова, по образу и подобию
царской перекроена униформа для солдат и
офицеров Красной Армии. Впоследствии такой
поворот в политике коснулся и школы. В 1946 году
была введена обязательная форма для девочек -
коричневое платье с белым стоячим или отложным
воротничком, черный сатиновый передник (на
экзамены или в торжественных случаях полагался
белый). Форма для девочек была скопирована с
гимназической, лишь кое-какие дополнения,
например вышитый поясок, отсутствовали. До 1954
года обучение велось раздельно, формы для
мальчиков не было. "Неравноправие" в этом
вопросе восполнилось модой на суворовцев.
Изображениями подростков в форме суворовских
училищ запестрели не только страницы журнала
"Пионер", но и полотна живописцев,
танцевальные номера популярных ансамблей. Тема
суворовцев была отражена даже в фарфоровой
пластике - юноша-суворовец и школьница в форме и
белом переднике исполняют какой-то чопорный
танец, напоминая кукол в новых нарядах. Образам
суворовцев сопутствовали атрибуты забытой
культуры - хорошие манеры, умение танцевать
бальные танцы. Школам, куда на вечера приглашали
суворовцев, завидовали все.
 "Вратарь".
С.Григорьев. 1953г.
Внутри замкнутой советской системы весь
перечень общественно значимых ценностей
существовал вне традиций формирования моды. Он
то поддавался идеологическому принуждению, то
обретал непредсказуемый и самобытный характер. В
детской моде это была игра в военных, подражание
предметной среде прошедшей войны.
В 1954 году стала обязательной школьная форма для
мальчиков, представлявшая полувоенный тип
одежды: мышино-серая ткань - шерстяная,
полушерстяная или байковая (это зависело от
родительского кошелька), гимнастерка или китель
с металлическими пуговицами, фураж-каик
гимнастерке ремень с металлической пряжкой.
Поскольку у большинства детей одежды было мало,
школьную форму многие носили постоянно, и она в
большинстве случаев выглядела изношенной.
До появления школьной формы для мальчиков
таковой считалась пионерская, которая с
довоенной поры тоже изменилась. Серо-голубая
рубашка и более темного цвета брюки или юбка на
бретельках, вышитая пионерская символика,
кумачовый сатиновый галстук, скрепляемый
специальным металлическим зажимом, - все это
сменилось на белый верх, темный низ, галстуки уже
просто завязывали, зато они были из натурального
шелка. У старшеклассников в больших городах
стали появляться свои модные причуды. Считалось
красивым вместо портфеля носить маленький
коричневый чемоданчик, обрезать косы и
накручивать волосы на бигуди. Стали появляться
школьники с наручными часами и старшеклассницы в
капроновых чулках со швом.
 "Таня, не
моргай!" М.Божий, 1954г.
К середине 1950-х годов детское сознание стало
формироваться под влиянием кинематографа. И
отечественные, и трофейные фильмы завораживали
лихостью сюжетов, экзотикой путешествий,
нарядами кинокрасавиц. Где-то на пороге уже
маячила мода на "романтиков дальних дорог".
Старшеклассники носили ковбойки и короткие
куртки из плотных тканей с кокеткой.
Интерес к физкультуре стал среди школьников
очень престижным. В дворовый футбол, лапту и
прочие игры были вовлечены почти все, а
веревочные прыгалки пользовались небывалым
успехом у младших школьников. Голос диктора
Гордеева, ведущего утреннюю гимнастику, был
важным штрихом эпохи. Катание на коньках
превратилось в часть образа жизни. Катки были
местом свиданий и знакомств, над ними витала
мечта: девушка 1950-х годов - гибкая, нарядная,
скользящая среди искрящегося снега.
Дети Победы.
 Впервые за
советскую историю к концу 1950-х годов выросло
поколение, которое уже не было ни участником, ни
современником эпохи Большой Мечты. Эти люди жили
в пространствах эха недавней войны, в отголосках
"борьбы со стилягами", среди захватывающих
новостей техники - первые телевизоры становились
реальностью. (В 1950 году Московское телевидение
четыре раза в неделю вело передачи из студии и
показ фильмов.) Выросли дети, очень похожие на
тех, кто был старше их на пятилетие войны, и
вместе с тем другие. Это "другое" оказалось
очень важным в их дальнейшей судьбе. Как и у всех
детей, мир им представлялся "тройственным":
семья, школа, двор. Само понятие "двор" было
категорией сознания и некоей заповедной
территорией, включающей не только двор у дома, но
и путь в школу, прилегающие переулки и проходные
дворы, да и сам школьный двор. Внутри этой
"страны" существовали фигуры-знаки: друзья,
самая красивая девочка, какие-то загадочные люди,
крикливый старьевщик и орденоносец в полинялой
гимнастерке, играющий на аккордеоне. Этот
переливчатый фон лишь оттенял собственно жизнь
подростков. В ней уже не было ни романтических
порывов, ни надежды на всеобщее счастье, ни
пионерско-комсомольской риторики. Только
естественное состояние юной души, обуреваемой
любопытством то к тайнам любви, то к западным
танцам и запретной музыке, то к фантазиям
взрослых.
От предшествующих поколений им досталась
страсть к моторам и простая, но неизменная
всенародная советская радость и гордость -
мороженое.
Все началось в 1934 году с поездки нескольких
делегаций в США. После одной из таких поездок
видный деятель советского государства А. Микоян
сказал: "Холодильная промышленность в Америке
идет наравне с автомобильной... Даже в маленькой
лавчонке есть холодильный шкаф". В том же году
в СССР был создан Наркомат пищевой
промышленности, появилась отечественная
холодильная промышленность. В конце второй
пятилетки было произведено первое московское
мороженое. В 1949 году печать сообщала, что на
предприятиях Москвы будет выработано 185 тысяч
тонн мороженого и свыше 2,5 миллиона гектолитров
газированной фруктовой воды, кваса, пива.
Ошеломляющие цифры утверждали мороженое как
единственную и повсеместную сладость наравне с
"газировкой с сиропом".
Прочие сладости - карамель и в особенности
шоколад - были значительно дороже. Упоминая о
мороженом как о культовой еде советских детей, мы
словно замыкаем круг, очертив далекую пору
вдохновенных тимуровцев и сменивших их пытливых
"физиков и лириков". Ощущение отдаленности
тех лет, с одной стороны, иллюзорно, ведь "те
дети" здравствуют и полны сил, а с другой - это
река, которая текла и высохла, а мы стали
свидетелями ее исчезновения.
Марина Колева |
